Звезды биотехнологий: Кто сможет вылечить рак и заработать миллиарды

Мэтью Херпер, Forbes

Исследователи и инвесторы собрались на ежегодной фармацевтической конференцию по здравоохранению компании JPMorgan. На главном мероприятии в года для данной сферы участники решали множество вопросов. Вполне вероятно, ответы на них они получат еще нескоро.

Покупка малых биотехнологических фирм означает рост для всей отрасли. Но удастся ли налоговой реформе США заставить крупные фармацевтические компании активнее вкладывать капитал в подобные предприятия? Справится ли система здравоохранения с высокими ценами на новые лекарства, такие как препарат для генной терапии против рака или каких-либо редких заболеваний, ведь ценник на них обычно колеблется от $300 000 до $900 000? Смогут ли страховые компании и государство обуздать рост цен на лекарства вообще и ежегодное повышение стоимости продукции фармацевтических гигантов в частности?

Возможно.

Скучная встреча биотех-стартапов

Самыми перспективными игроками на встрече оказались мелкие компании, едва оправившиеся от прошлых неудач. После того, как некоторые инвесторы разглядели в многострадальной вакцине фирмы Novavax новую надежду для бизнеса, ее акции выросли в цене на 50% и сейчас торгуются на уровне $2. Благодаря урегулированию патентного спора с компанией Teva, цена акций Alder Therapeutics, разрабатывающей препарат против мигрени, подскочила на 30%, однако по сравнению с прошлым годом их стоимость все еще ниже на 25%. Ценные бумаги компании Nektar Therapeutics, которая сейчас может похвастаться рыночной капитализацией в $10 млрд, выросли в цене на 16%: инвесторы не теряют надежды, что лекарство этой компании от рака отлично себя проявит в сочетании с иммунотерапией от Merck и Bristol-Myers Squibb.

Не обошлось также и без оглушительных провалов. После того, как компания Axovant обнародовала данные о том, что малоэффективный препарат против болезни Альцгеймера снова доказал свою бесполезность, а потом еще по ошибке заявила о действенности другого своего лекарства (от болезни Паркинсона), котировки акций компании Axovant обрушились на 50%. Председатель совета директоров Вивек Рамасвами и генеральный директор Дэвид Ханг, должно быть, чувствовали себя как на эшафоте. Тем не менее, у них по-прежнему имеются огромные суммы, которые удалось привлечь компании Roivant Sciences, материнскому предприятию Axovant, и на эти средства можно придумать что-то новое и более впечатляющее.

А что с крупными сделками? Инвесторы и сами бы рады, но если спросить потенциальных покупателей, то они скажут, что из-за новых налоговых законов, которые помогут компаниям получить доступ к заокеанским рынкам сбыта и прибыли, а также вернуть капитал в Соединенные Штаты, ровным счетом ничего не изменится. Сомневаться в этом пока не приходится. Адам Шехтер, президент по разработкам в области здравоохранения в компании Merck приветствует налоговую реформу и считает, что она также уравняет в возможностях и предприятия, ведущие бизнес только в США. Но важно ли для заключения сделок что-нибудь еще? Эксперт полагает: «На рост числа слияний и поглощений указывает не только это. Многое зависит от типа и стоимости конкретных активов».

Пол Бионди, руководитель развития бизнеса в Bristol-Myers Squibb, утверждает, что налоговая реформа может стать мощным стимулом для проведения нескольких крупных сделок. Впоследствии, по его мнению, число сделок возрастет, потому что сейчас объем операций по слияниям или поглощениям относительно мал, а рынок всегда стремится к средним значениям.

«Я считаю, что скоро сделок будет заключаться больше, долгосрочный тренд заключается в стремлении к некой средней величине», — говорит он.

Новый лидер отрасли

Одной из крупнейших сделок в JPMorgan стала покупка корпорацией Celgene компании Impact Biomedicines за совокупную планируемую сумму $7 млрд ($1,1 млрд в качестве первоначального взноса) — и эта сделка чуть было не сорвалась. По словам Джона Худа, исполнительного директора Impact, о продаже компании и об условиях сделки никто еще не думал даже в декабре. Он утверждает, что внутри компании разгорались серьезные споры о том, стоит ли компанию продавать вообще. Окончательное решение приняли после главного вывода: запуск препарата в продажу (лекарства для больных миелофиброзом, которым не помог Jakafi производства Incyte) состоится скорее и без значительных рисков именно под началом корпорации Celgene.

«Есть только одна компания, располагающая самой обширной инфраструктурой для исследований в области рака и заболеваний крови. Эта компания не станет для нас препятствием. А если вдруг они не смогут предоставить лекарство больным, я буду лично говорить об этом с руководителем развития бизнеса Celgene Робертом Хершбергом», — пообещал Джон Худ.

Исполнительный директор Impact Чарли Макдермотт объясняет: «Мы все время получаем от больных письма о том, что они умирают и этот препарат им просто необходим».

Джон Худ успел стать для мира биотехнологий настоящей звездой, потому что те, кто занимается разработками лекарственных средств, компаниями обычно не руководят. В течение всего нескольких лет он привлек для своего предприятия инвестиции в размере $100 млн и продал компанию Celgene.

Это цена или номер телефона?

Как бы там ни было, в JPMorgan больше обсуждают не Impact, а Celgene. Многие считают, что корпорация слишком много переплатила, а еще более широкий круг наблюдателей задается вопросом, не придётся ли фармацевтическому гиганту заключать еще более дорогостоящую сделку, особенно с учетом истекающего срока патента на Revlimid, один из ключевых препаратов для Celgene. Многие инвесторы советовали корпорации приобрести компанию Bluebird Bio, ведущую разработки в области генной терапии.

Даже несмотря на все приобретения Celgene, ясно становится одно: люди, занятые в фармацевтической индустрии реагируют на цены частных биотехнологических компаний так же, как обычные люди, не связанные с фармацевтикой, реагируют на цены на лекарства. Неужели это может стоить столько? Я задал этот вопрос Кристине Бароу, партнеру инвестиционной фирмы ARCH Venture Partners и признанному виртуозу по поиску инвестиций для стартапов. Она отмечает, что Denali, одна из компаний, в которые инвестирует ее фирма, в этом году вышла на рынок ценных бумаг — отчасти для того, чтобы обеспечить себе выход на массовые рынки в будущем. Она просчитывает все далеко наперед.

«Мне совсем не хочется, чтобы компания, занимающаяся здравоохранением и имеющая капитализацию в размере $10 млрд, оставалась частной и закрытой организацией», — говорит Бароу.

Помимо поглощений и слияний, огромный интерес представляет то, как новые научные прорывы (например, первая генная терапия от Spark Therapeutics или уничтожающие раковые образования T-лимфоциты, разрабатываемые компаниями Novartis и Gilead) поведут себя в условиях открытого рынка. А чем все это обернется в итоге, мы сможем увидеть лишь через некоторое время.