Есть цель каждые три года выводить на рынок инновационный препарат, – президент Servier Оливье Лоро

Мария Дранишникова, Ведомости

Французская фармацевтическая компания Servier не может похвастаться 100-летней историей подобно многим конкурентам – доктор Жак Сервье основал ее в 1954 году. Однако сейчас, по собственным данным фирмы, ее лекарствами, среди которых противовоспалительный эреспал и венотонизирующий детралекс, ежедневно лечится более 60 млн человек.

Servier заключила первый контракт на поставку лекарств в СССР в 1984 году. А в 2007 году открыла завод по производству лекарств в подмосковном Софьине, вложив в его строительство более 45 млн евро. Сотрудничество с Россией – в приоритете, из года в год подчеркивает компания. Сейчас на Китай и Россию приходится по 8% товарооборота Servier. В России она входит в пятерку крупнейших фармкомпаний, лекарства которых продаются в аптеках. Но фармацевтика – это уже не только лекарства. Фармкомпании должны предлагать системе здравоохранения комплексные решения, включая программное обеспечение, услуги и прочее, рассказывает президент Servier Оливье Лоро, возглавивший компанию в 2014 году после смерти ее основателя и бессменного руководителя Жака Сервье. О том, почему лекарства уходят с рынка, как будет развиваться отрасль и чем важен Servier российской рынок, Лоро рассказал в интервью «Ведомостям».

– По окончании 2015–2016 финансового года (30 сентября) Servier объявила о росте выручки на 2,7% до 4 млрд евро. Это те цифры, на которые вы рассчитывали?

– Можно сказать, что результаты даже несколько превзошли наши ожидания. Продажи непосредственно Servier (производит оригинальные препараты – ред.) составили 2,8 млрд евро, продажи дженериков производства компаний Biogaran и Egis (входят в группу Servier – ред.) – более 1,2 млрд евро. Этому две причины: наши препараты чрезвычайно востребованы и мы оказались менее подвержены влиянию изменений курсов валют, чем ожидалось. К тому же в некоторых странах нас ждал приятный сюрприз: мы получили разрешение [на продажу препаратов] от регуляторов раньше, чем было запланировано.

Будущее на пороге

– Многие считают, что эра блокбастеров – препаратов, годовые продажи которых превышают $1 млрд, – в фармацевтике закончилась. Что ожидает фармацевтическую индустрию теперь?
– Мне трудно говорить за всю индустрию в целом, тем более что группа Servier несколько отличается от других компаний в нашей отрасли, поскольку находится под управлением некоммерческого фонда (non-profit foundation – ред.) и не зависит от структуры собственности, именно благодаря чему мы можем реинвестировать значительную часть оборота в разработку инновационных лекарственных средств. Это дает нам больше возможностей и свободы по сравнению с другими компаниями для создания инноваций, причем предназначенных как для пациентов с редкими патологиями (поскольку лекарства для них очень сложны и высокотехнологичны), так и для пациентов со значительно более распространенными заболеваниями. Для нас важен не только объем продаж препарата как таковой, но и крайне важны люди, которым мы можем помочь нашими инновационными решениями. Наше долгосрочное стратегическое видение сосредоточено в первую очередь именно на интересах пациентов.

– Что для вас интереснее – разрабатывать лекарства для лечения редких заболеваний или от массовых болезней, например от гриппа?

– Мы широко ведем нашу исследовательскую деятельность и развиваем оба направления. Исторически у Servier есть две серьезные области компетенций: мы занимаем 2-е место в Европе и 8-е в мире в кардиологии, а также имеем сильные позиции в разработке лекарств для лечения сахарного диабета, количество больных которым увеличивается с каждым годом. Другие направления, которыми мы сейчас активно занимаемся, – это разработка и производство препаратов для лечения заболеваний центральной нервной системы, иммуновоспалительных и онкологических заболеваний, где подходы к лечению более узконаправленные.

– Компания сообщила, что за прошедший финансовый год направление «онкология» удвоило показатели, «что отражает важность нововведений». О каких нововведениях речь? На какие терапевтические отрасли компания делает ставку?
– Наше видение состоит в том, что необходимо быть широко представленными в пяти основных терапевтических областях, и онкология – одна из них. У нас есть достаточный опыт работы в онкологии, но хотим развивать направление более активно и достичь ведущих позиций. Сегодня у нас уже сформирован портфель инновационных разработок, которые мы планируем вывести на рынок 2021 году, в нем 22–25 потенциальных препаратов. Кроме онкологии мы инвестируем в области, связанные с лечением сердечнососудистых заболеваний, сахарного диабета и его осложнений. Мы проводим исследования, направленные на лечение болезни Альцгеймера и аутизма. В разработке препарат для лечения рассеянного склероза.

Все эти препараты еще должны пройти этапы клинических исследований для подтверждения того, что их эффективность выше, чем у тех, которые уже представлены на рынке.

– Также недавно Servier объявила о запуске программы по производству биологических препаратов. С чем связан этот шаг?

– Сегодня большинство противоопухолевых препаратов – продукты биотехнологий. Тот выбор, который мы сделали, – это выбор в пользу инвестиций в производство биологических препаратов. На данном этапе правильнее будет сказать – в производство препаратов для проведения клинических исследований, а не сразу в производство промышленных серий. Коммерческое производство биологических препаратов – это очень значимые инвестиции, которые требуют взвешенной, обоснованной оценки. Так что пока мы находимся в начале пути, который позволит нам определить дальнейшую стратегию в данном направлении.

– Некоторые ученые говорят, что количество разработок в мире снижается, новых молекул с каждым годом все меньше. Вы согласны с этим мнением?

– Согласно последним международным исследованиям в этой области наблюдаются постоянство и даже некоторый подъем. Но если мы говорим о патентах, которые регистрируются, важно понимать, приводят ли они к появлению инновационных лекарств. То есть важнее [не число патентов, а] количество препаратов, зарегистрированных уполномоченными органами в качестве инновационных на международном уровне.

Но инновации – это не только новые молекулы. Не так давно в здравоохранении появилось новое направление – цифровые технологии, способствующие более точной и быстрой диагностике и контролю качества лечения. Компании, я считаю, должны предоставить органам здравоохранения глобальные технологии и решения, будь то программное обеспечение, услуги, другие продукты. И Servier может предложить такие современные технологии, хотя основой нашей деятельности все равно будет оставаться производство лекарственных средств. Вот конкретный пример: в Германии мы разработали программу, которая называется «Депрексис». Речь идет об обучающей программе для пациентов, страдающих депрессией, как о дополнении к основному лечению. Использование программы помогает пациенту скорее вернуться к нормальному состоянию и быстрее интегрироваться в общественную, семейную, профессиональную жизнь. Таким образом, мы видим успешный синергетический эффект лекарственной терапии и обучающей программы, при этом подтвержденный клиническими исследованиями. Программа настолько эффективна, что некоторые страховые компании готовы ее оплачивать. И мы планируем активно продвигать эту программу в другие страны.

Также у нас есть инновационная разработка в области лечения сердечно-сосудистых заболеваний, которая несколько недель назад получила европейский патент. Это специальная «майка с датчиками», которая дает возможность проводить круглосуточный мониторинг сердечной деятельности пациента, а врачу – получать необходимые данные, чтобы выбрать лучшую стратегию лечения. Такой подход, направленный на улучшение контроля [за состоянием] пациента, в итоге приводит к снижению частоты госпитализаций и, соответственно, снижает нагрузку на бюджет здравоохранения.

Что в портфеле

– В вашем портфеле есть оригинальные препараты и дженерики. Как вы определяете оптимальное соотношение этих групп препаратов, как структурируете портфель?
– Исторически сложилось так, что доля оригинальных препаратов Servier составляет три четверти оборота группы, четверть приходится на дженерики. Это две разные экономические модели. В случае с оригинальными лекарствами мы ведем информационную работу в первую очередь с врачами общей практики, специалистами, которые работают в больнице. В случае с дженериками есть две схемы работы. Так, во Франции Biogaran работает непосредственно с аптеками, а Egis, так же как Servier, строит отношения с врачами общей практики. Еще одно отличие – линейка оригинальных препаратов ограничена терапевтическими областями, у дженериковых компаний гораздо более широкий портфель.

– Год назад Servier приняла решение больше не продавать препарат биопарокс, содержащий вещество фузафунгин. Позднее компания объявила, что больше не будет производить препарат от остеопороза, поскольку его применяет не так много людей. C чем это связано? Как часто вам приходилось прекращать производство из-за того, что препарат вызывает нежелательные последствия или просто оказывается не востребован?
– Жизненный цикл любого препарата представляет собой баланс между ожидаемой пользой и потенциальным риском применения. То представление, которое истинно в определенный момент времени, может претерпеть изменения спустя несколько лет. Для биопарокса соотношение ожидаемой пользы и потенциального риска применения находилось в равновесии. Но в связи с тем, что были отмечены отдельные случаи аллергических реакций, мы решили отозвать препарат с рынка.

Также на протяжении жизни любого лекарственного средства может появиться альтернативный препарат, который эффективнее и вызывает меньше нежелательных явлений по сравнению с вашим, лучше переносится или имеет более удобную для пациента лекарственную форму. Еще одна причина – это стоимость производства препарата. Мы учитываем этот аспект, когда решаем, производить препарат или инвестировать в новые разработки. И наконец, бывают случаи, когда при выводе лекарства на рынок мы предполагаем, что его будет применять значительное число пациентов. Однако реалии конкретной страны, дата выхода на рынок, регистрация цены, наличие системы возмещения стоимости препарата пациенту приводят к тому, что в действительности количество пациентов отличается от наших предварительных оценок. В итоге мы можем пересмотреть решение относительно присутствия препарата на рынке. К счастью, это бывает крайне редко.

Первые еврооблигации

– В марте этого года Servier впервые объявила о сделке на рынке частных еврооблигаций на сумму 55 млн евро. Почему потребовалось привлечение финансирования и почему был выбран именно этот инструмент?
– Наша компания и наша стратегия нацелены на совершенствование и постоянный рост. Мы должны очень внимательно относиться к тому, какие препараты и технологии сможем предложить не только сегодня, но и в последующие годы. Поэтому мне показалось важным сделать этот шаг для привлечения дополнительных инвестиций в разработку и приобретение новых молекул в основных для нас терапевтических областях. У нас есть собственные ресурсы, но мы также хотим привлечь внешнее финансирование. Первое закрытое размещение еврооблигаций на 55 млн евро – это способ подготовиться ко второму, которое будет намного больше. Наша компания никогда раньше не брала кредиты, это значит, что наша финансовая репутация чиста. Я уверен в положительном ответе банков, в случае если мы все-таки решим оформить еще один заем.

Четыре цели Servier

– До последнего времени Servier управлял ее основатель Жак Сервье. Насколько сложно было вам первое время на этом посту?
– Доктор Жак Сервье, которого нет с нами уже три года, основал компанию, вывел ее на международный уровень. Жак Сервье принял беспрецедентное решение – передал нашу компанию под управление некоммерческого фонда. В мои обязанности как президента группы входит представить 21 000 сотрудников стратегическое видение того, как наша компания будет развиваться в ближайшие 15 лет. На первом этапе программы (всего их три: 5, 10, 15 лет) мы должны достичь четыре цели. Первая – достичь оборота в 5 млрд евро и продолжать инвестировать в R&D, вторая – получить операционную прибыль в 8% от основной деятельности, для того чтобы иметь возможность постоянно генерировать ресурсы для роста и развития компании, а также усиления позиций на международных рынках. Третья – занять ведущие позиции в области онкологии и получить признание со стороны пациентов и медицинского сообщества. И четвертая цель – каждые три года выводить на рынок инновационный препарат. Я говорю не о новой форме препарата и не о комбинированном препарате, мы все это делаем, а об инновационных лекарственных средствах по отношению к уже представленным на рынке. Вот четыре цели на пять лет, то есть до 2022 года. В ближайшее время мы определим цели на 10 лет, а затем на 15 лет.

Сокращения

– В 2015 году вы объявили о сокращении штата сотрудников в связи с давлением со стороны конкурентов и жесткой регуляторной политикой. О чем именно шла речь?
– Действительно, в 2015–2016 годах нам пришлось принять трудное для себя решение и сократить во Франции количество медицинских представителей – сотрудников, которые ведут информационную работу со специалистами в здравоохранении, разумеется, при полном соблюдении трудового законодательства. Это произошло потому, что во Франции наша деятельность несколько сократилась, мы стали больше ориентированы на международные рынки. Кроме того, во Франции профессия медицинского представителя постепенно исчезает как таковая, в частности, потому, что меняется наш портфель, он становится все более ориентированным на врачей-специалистов и врачей в госпиталях.

В то же время во многих других странах, где наша компания растет, мы продолжаем принимать на работу медицинских представителей, новых сотрудников в отделы проведения клинических исследований и других работников, которые необходимы для обеспечения нашей деятельности.

Ответственность

– Как история, связанная с препаратом медиатор, от которого пострадало несколько тысяч человек, повлияла на бизнес компании? (Медиатор – лекарство для лечения диабета, которое также прописывали для борьбы с ожирением – ред.)
– Подобные ситуации неоднократно случались в истории многих больших компаний. Мы здесь не первые и, к сожалению, не последние. Главное – это то, что мы берем на себя ответственность за боль, причиненную некоторым пациентам. Каждая человеческая жизнь бесценна, и даже одна потеря – это уже слишком много. Но должен заметить, что единственная достоверная информация о числе пострадавших, опубликованная Советом независимых экспертов Франции, – менее 50 человек.

Важно также отметить, что эта история касается только Servier во Франции. Как только я стал президентом группы, я взял на себя ответственность (как и Жак Сервье ранее) за выплату компенсации всем пациентам, которые пострадали от побочных эффектов препарата. Сегодня уже 75–80% пациентов прошли полное независимое обследование, по завершении которого мы производим возмещение ущерба по схеме, определенной не нами, а государственными органами здравоохранения. И будьте уверены: мы выплатим компенсации всем пациентам. Я принимаю на себя полную ответственность за работу компании и продолжаю инвестировать в разработку все более совершенных инновационных препаратов, стремясь минимизировать количество вероятных нежелательных явлений и, если возможно, свести их к нулю.

Управлять фармацевтической компанией – это достойная миссия, ведь ежедневно 64 млн человек лечится препаратами Servier. Но это и огромная ответственность, и мы готовы брать эту ответственность на себя.

– Выплаты пациентам не разорят компанию?

– Нет. Благодаря тому что мы находимся под управлением фонда и не выплачиваем дивиденды, мы смогли создать необходимый резерв для выплаты компенсации пациентам. Также наша группа, будучи абсолютно независимой, может постоянно инвестировать в R&D и совершенствовать качество препаратов. Но в то же время мы понимаем, что бывают препараты, производство которых может в любой момент остановиться по причинам, о которых мы только что говорили, или препараты, у которых в данный момент выявлены нежелательные побочные явления. Необходимо отметить, что некоторые нежелательные побочные реакции проявляются очень редко и их крайне сложно уловить. Единственный путь минимизировать такие ситуации – это всем участникам системы здравоохранения работать в широкой коалиции партнерства во благо пациентов.

– Доктор Жан-Жак Мура, который занимался разработкой программы Эммануэля Макрона в сфере здравоохранения, объявил об отставке из-за ситуации, связанной с конфликтом интересов: Servier оплачивала ему услуги. Как часто компания прибегает к подобного рода услугам?
– Уже много лет в Европе и, в частности, во Франции отношения между работниками здравоохранения и компанией подлежат декларированию и раскрытию на общедоступном веб-сайте. Фармацевтическим компаниям необходимо работать с экспертами – сотрудниками больниц. Они находятся в прямом контакте с пациентом, участвуют в клинических исследованиях, их опыт признан на мировом уровне. Нам необходим этот опыт, и мы готовы за него платить, ведь речь идет о предоставлении интеллектуальных услуг. Но все это декларируется и всегда официально публикуется в открытом доступе.

– В России есть устойчивое мнение, что без взяток чиновникам и врачам фармкомпании не смогли бы в такой динамике увеличивать продажи. Если врачи выписывают препараты компании, значит, их подкупили.
– Сейчас за этими вопросами очень строго следят как зарубежные, так и российские регуляторы. Servier работает в России 25 лет, и за это время к нам не было никаких претензий со стороны контролирующих органов.

Во Франции и за границей

– Как после выборов президента, на ваш взгляд, может измениться бизнес-среда во Франции в зависимости от победителя?
– Кто бы ни победил, следует проявлять больше гибкости в вопросах трудоустройства молодежи и, возможно, трудоустройства вообще; облегчить порядок инвестирования в новые предприятия; содействовать инвестициям в компании-экспортеры.

Также в регулируемых областях, таких как наша, следует учитывать гармонизацию цен в Европе. Предыдущие правительства – именно предыдущие правительства во множественном числе – создали систему преференций на проведение исследований. И нужно бы сделать то же самое для компаний, которые работают на экспорт, повышая значимость Франции как страны-экспортера.

– Что для этого нужно сделать, как пример?
– Первое: 92% оборота Servier – я говорю об оригинальных лекарствах – реализуется за пределами Франции, то есть компания в значительной мере влияет на внешнеторговый баланс страны. Второе: фармацевтическая промышленность Франции (здесь я говорю обо всех фармацевтических компаниях) требует от будущего руководства страны возможности открытого диалога с органами здравоохранения в рамках долгосрочного стратегического видения. Мы отстаиваем перед будущим руководством страны позицию, что наша отрасль должна считаться стратегической. Наше мнение должно приниматься во внимание на уровне премьер-министра, поскольку мы зависим от множества министерств: министерства здравоохранения, министерства науки, министерства финансов и других. Мы бы хотели иметь возможность диалога на более высоком уровне.

– Что дает вам статус локального производителя в России?
– Это дает нам преимущество как локальному производителю (в частности, иностранный препарат не допускается к госзакупкам, если есть два и более российских аналога – ред.), хотя необходимо отметить: статус локального производителя нужен прежде всего для госзакупок, а мы все-таки больше ориентированы на ритейл.

Наш завод в России – вклад в успешную реализацию программы «Фарма 2020», которая разработана Минпромторгом для развития фармпромышленности в России. Сегодня 98% препаратов портфеля Servier в России производится по полному циклу с соблюдением всех международных стандартов качества.

Мы построили здесь завод не потому, что хотели сразу что-то получить. Мы приняли решение более 15 лет назад, оно воплотилось в жизнь 10 лет назад. Мы всегда были убеждены: в тех странах, которые являются стратегическими для бизнеса группы Servier, должна присутствовать не только ее продукция – должен быть полный цикл производства, должны проводиться клинические исследования.