Шарада свободной торговли. Лоббистов надо убрать из-за стола

Джозеф Стиглиц, Информационное агентство ЛIГАБiзнесIнформ

Очередной Дохийский раунд переговоров ВТО о дальнейшей либерализации мировой торговли происходит, как будто ничего не изменилось с тех пор, как они начались почти десять лет назад. Однако на это раз переговоры будут проводиться не на глобальной многосторонней основе, а, скорее, будут вращаться вокруг двух огромных региональных соглашений: транстихоокеанского и трансатлантического.

Будут ли переговоры успешными в будущем?

Раунд в Дохе был торпедирован отказом США ликвидировать сельскохозяйственные субсидии, что является непременным условием для любого истинно всестороннего развития, учитывая, что 70% населения в развивающихся странах прямо или косвенно зависят от сельского хозяйства. Позиция США была действительно поразительной, учитывая, что ВТО уже решила, что американские хлопковые субсидии – выделение средств более чем 25 000 богатых фермеров – являлись незаконными. Реакцией Америки стал подкуп Бразилии, которая подала жалобу вместо того, чтобы дальше заниматься этим вопросом, и оставила на произвол судьбы миллионы бедных фермеров, производителей хлопка, в Африке к Югу от Сахары и в Индии, которые страдают от снижения цен, связанного со щедростью Америки по отношению к своим состоятельным фермерам.

Учитывая эту недавнюю историю, теперь становится очевидно, что переговоры о создании зоны свободной торговли между США и Европой, и между США и большей частью Тихоокеанского региона (за исключением Китая) не нацелены на создание истинно свободной системы торговли. Вместо этого, цель заключается в управляемом режиме торговли, служащем особым интересам, которые длительное время доминировали в торговой политике Запада.

Есть несколько основных принципов, которые, будем надеяться, участники переговоров примут близко к сердцу. Во-первых, любое торговое соглашение должно быть симметричным. Если США требует от Японии в качестве части "Транстихоокеанского партнёрства" устранить ее рисовые субсидии, сами США должны предложить устранение собственных производственных (и водных) субсидий: не только рисовых (которые имеют относительно небольшое значение для США), но и субсидий на другие сельскохозяйственные товары.

Во-вторых, ни одно торговое соглашение не должно ставить коммерческие интересы выше более широких национальных интересов, особенно когда неторговые вопросы, такие как финансовое регулирование и интеллектуальная собственность, находятся под угрозой. Например, торговое соглашение Америки и Чили препятствует использованию в Чили контроля над капиталом – даже если Международный валютный фонд признает, что в настоящее время контроль за движением капитала может быть важным инструментом макрополитики.

Другие торговые соглашения также настаивали на финансовой либерализации и дерегулировании, несмотря на то что кризис 2008 года должен был научить нас, что отсутствие эффективного регулирования может поставить под угрозу экономическое процветание. Фармацевтическая промышленность Америки, которая пользуется значительным влиянием на руководство Торгового представительства США (USTR), успешно навязала другим странам несбалансированную систему интеллектуальной собственности, которая, будучи предназначенной для борьбы за права собственности на генетические препараты, ставит прибыли выше спасения жизней. Даже Верховный суд США теперь заявил, что патентное бюро США зашло слишком далеко в выдаче патентов на гены.

Наконец, должна присутствовать приверженность к прозрачности. Однако те, кто вступает в данные торговые переговоры, должны быть предупреждены: США привержены к снижению прозрачности. Руководство USTR неохотно раскрывает свои позиции даже на переговорах с членами Конгресса США; и на основании утечек вполне можно понять, почему. Руководство USTR отступает от принципов – например, доступа к непатентованным лекарствам – которые Конгресс включал в ранние торговые соглашения, например с Перу.

В случае с ТЭС, существуют еще большие причины для беспокойства. Азия разработала эффективную цепочку поставок, в которой товары легко текут из одной страны в другую в ходе процесса производства готовой продукции. Однако ТЭС может помешать ей, если Китай останется за ее пределами.

Учитывая, что официальные тарифы уже и так очень низки, переговоры в основном будут сосредоточены на нетарифных барьерах. Однако, руководство USTR, представляя корпоративные интересы, почти наверняка будет настаивать на наименьшем общем стандарте, поднимая, скорее, нижние значения, нежели опуская верхние. Например, многие страны имеют налоговые и нормативные положения, которые препятствуют ввозу больших автомобилей – не потому, что они пытаются дискриминировать американские товары, а потому, что они беспокоятся о загрязнении и энергоэффективности.

Более общим моментом, о котором говорилось ранее, является то, что торговые соглашения обычно ставят коммерческие интересы выше других ценностей – права на здоровую жизнь или защиту окружающей среды, если назвать всего лишь два из множества примеров. Франция, например, хочет "культурного исключения" в торговом соглашении, которое позволило бы ей продолжать поддерживать свои фильмы – выгоду от которых получает весь мир. Эта и другие более широкие ценности должны быть исключены из обсуждения.

Действительно, ирония заключается в том, что социальные выгоды от подобных субсидий огромны, а затраты ничтожно малы. Неужели кто-то всерьез считает, что французские художественные фильмы представляют серьезную угрозу для голливудских летних блокбастеров? Однако жадность Голливуда не знает границ, и американские торговые переговорщики не намерены брать пленных. И вот именно поэтому их необходимо убрать из-за стола еще до начала переговоров. В противном случае руки будут выкручены и возникнет реальный риск того, что при заключении соглашения пожертвуют общечеловеческими ценностями в угоду коммерческим интересам.

Если участники переговоров создадут режим подлинно свободной торговли, который ставит во главе угла общественные интересы и где мнение простых граждан имеет тот же вес, что и мнение корпоративных лоббистов, я могу стать оптимистом, считая, что то, что возникнет, в конечном итоге укрепит экономику и улучшит социальное благополучие. В реальности же мы имеем управляемый торговый режим, который ставит корпоративные интересы на первое место, и переговоры, которые являются недемократическими и непрозрачными.

Вероятность того, что результат предстоящих переговоров будет служить интересам простых американцев, невелика; прогноз для рядовых граждан других стран еще мрачнее.